Расулу 100


Я счастлив: не безумен и не слеп,

Просить судьбу мне не о чем.

И все же.

Пусть будет на земле дешевле хлеб,

А человеческая жизнь дороже.


Хочу любовь провозгласить страною,

Чтоб все там жили в мире и тепле,

Чтоб начинался гимн ее строкою:

«Любовь всегда превыше на земле».


Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?


Я не беру с собой туда ничего из этого мира. Все, что есть значительного, достойного, красивого, остается здесь, остается вам, люди!


Дагестан — ваша жизнь, ваше достоинство, ваша любовь.


Когда утопал ты в слезах и крови,

Твои сыновья, говорившие мало,

Шли на смерть, и клятвой в сыновней любви

Звучала жестокая песня кинжала

И после, когда затихали бои,

Тебе, Дагестан мой, в любви настоящей

Клялись молчаливые дети твои

Стучащей киркой и косою звенящей.

Веками учил ты и всех и меня

Трудиться и жить не шумливо, но смело,

Учил ты, что слово дороже коня,

А горцы коней не седлают без дела.


 

 


Былой мореплаватель Васко да Гама

Открыл континент не для братской любви —

На тропах звериных

И в нищих вигвамах

Еще не засохли подтеки крови

Но я был рожден для открытья иного:

Чтоб птица и зверь,

И прохожий любой

Откликнулись разом на доброе слово,

Забыв на мгновение жгучую боль.


Этот мир, как открытая рана в груди,

Не зажить никогда уже ей.

Но твержу я, как будто молитву в пути

Каждый миг: «Берегите детей!»

Всех, творящих намазы, прошу об одном —

Прихожан всех на свете церквей:

«Позабудьте про распри, храните свой дом

и своих беззащитных детей!»

От болезней, от мести, от страшной войны,

От пустых сумасбродных идей.

И кричать мы всем миром сегодня должны

Лишь одно: «Берегите детей!»


Час, которого нам не хватает

Говорят пророку Мухаммеду

На земле дарован был такой

Час один, когда с ним вел беседу

Бог всезнающий и всеблагой.

Я хочу не мало и не много.

Пусть и нам такой даруют час,

Чтоб вести беседу хоть не с богом,

Но с людьми, ушедшими от нас.

 

И все время не того мы ищем,

Только свой умеем слышать глас.

И настолько стали бы мы чище,

Будь у нас такой заветный час!


Напишите на своем кинжале

Имена детей, чтоб каждый раз

Вспыльчивые люди вспоминали

То, что забывается подчас.

На ружейном вырежьте прикладе

Лица матерей, чтоб каждый раз

С осужденьем иль мольбой во взгляде

Матери смотрели бы на вас.


Ученый муж качает головой,

Пэт грустит, писатель сожалеет,

Что Каспий от черты береговой

С годами отступает и мелеет .

Мне кажется порой, что это чушь,

Что старый Каспий обмелеть не может.

Процесс мельчанья человечьих душ

Меня гораздо более тревожит.


Знай, мой друг, вражде и дружбе цену

И судом поспешным не греши.

Гнев на друга, может быть, мгновенный,

Изливать покуда не спеши.

Может друг твой сам поторопился

И тебя обидел невзначай,

Провинился друг и повинился —

Ты ему греха не поминай.

Люди, мы стареем и ветшаем,

И с течением наших лет и дней

Легче мы своих друзей теряем,

Обретаем их куда трудней.


Мне ль тебе, Дагестан мой былинный,

Не молиться,

Тебя ль не любить,

Мне ль в станице твоей журавлиной

Отколовшейся птицею быть?

Дагестан, все, что люди мне дали,

Я почести с тобой разделю,

Я свои ордена и медали

На вершины твои приколю.

Посвящу тебе звонкие гимны

И слова, превращенные в стих,

Только бурку лесов подари мне

И папаху вершин снеговых!


Замер орел, распростершийся в небе,

Словно крылами весь мир он объемлет,

Руки пошире раскинуть и мне бы,

Всех вас обнять, населяющих землю.

Всех вас, живущих на этих просторах,

Всех кто смеется, горюет и плачет.

Песни такие бы спеть, от которых

Камни становятся шерстью ягнячьей.


Чем тех жалеть, кого уж нет в живых,

Чем плакать соучастливо со мною,

Щадите лучше матерей своих,

От собственных невзгод, от бед чужих

Оберегайте их любой ценою.

Я вас прошу: и ныне и всегда

Вы матерей своих жалейте милых.

Не то, поверьте мне вас ждет беда,-

Себя вы не простите до могилы.